"...Во имя короля и ради укрепления мощи Горного Дома в веках...
ПОВЕЛЕВАЮ..."
Девять букв. Один год. Двенадцать жизней.
Когда камень колонн тронного зала начинает покрываться трещинами, короли дварфов рассылают по миру зерна цивилизации - команды, неизменным количеством в 7 дварфов, с нехитрым скарбом, небольшим запасом провизии и одной и той же инструкцией с печатью Горного Дома и последним напутствием - "Strike the earth!"
Какие-то семена взойдут мощными фортами, и станут опорой могущества Дома.
Другие десятками лет не будут тревожить покой окрестностей даже поступью охотника, а затем внезапно извергнут из недр своих колоссальное сооружение, которое затмит величие всех инженеров прошлого и станет опорой славы Дома.
Третье - одно из всех - падет в почву, сдобренную божественным адамантином, и примет в себя королевскую семью, и станет новым Горным Домом.
А про десять тысяч четвертых не останется и памяти.
Сейчас я лежу на чёрном песке, перемешанном с пеплом. Боль в ноге уже прошла. Крови почти нет - от огня сосуды культи закупорились. В тринадцати метрах от меня Экс, его настоящего имени я не запомнил. Он жив, без сознания, но конечностей у него еще меньше, чем у меня. Поодаль лежат другие. Их имена я не знал никогда и никогда не узнаю.
Нам нельзя, никак нельзя быть четвертыми...
Когда Тулон сказал, что мы высадимся у вулкана, никому и в голову не пришло огорчатся. Вулкан - это легкий доступ к магме. Магма - это обогрев, защита и замена древесного угля для доменных печей. Тулон был лесорубом, но никто и не подумал упрекнуть его в том, что он якобы облегчает себе жизнь.
До того момента, как мы прибыли на место и обнаружили, что деревьев в округе нет вообще. Как и воды.
Впрочем, кривотолки скоро исчерпали себя - черный песок легко копался, мы быстро обустроили защищенный вход в нашу будущую крепость. Песок оказался достаточно влажен для того, чтобы я начал выращивать толстошлемники. Шахтеры обнаружили несколько видов руд, в том числе и гематит. На минус четвертом уровне , над выдающимся отростком вулканического канала, развернули печь и кузницу, и Экс выковал для Тулона комплект латных доспехов.
До начала осени мы всей крепостью расчищали от камней место под огромный склад рядом с кузницей. Тем временем Тулон наблюдал за изредка выползавшими из кратера вулкана созданиями и хмурился.
В тот вечер он собрал нас всех и просто сказал:
- Мы построим стену вокруг кратера.
- ??!
- Караван и посредник Дома уехали полмесяца назад. Через полгода можно ожидать мигрантов... а с таким раскладом у них есть все шансы даже не дойти до наших ворот.
- ..!
- Я лично обеспечу охрану строительства, на случай, если этим тварям вздумается выйти сейчас. И вообще, подумайте, что проще - построить стену сейчас или вытесать пару десятков гробов потом?
- !!!
Пока Алит и Додек, умевшие работать с кладкой, собирали инструмент, Тулон, в полном боевом облачении и с верным топором наперевес, дернул рычаг, открывающий ворота.
- Жду у кратера - произнес он и вышел, немного пригнувшись под поднимающимися воротами.
Тишина. У подножия вулкана несколько верблюдов - похоже, единственная местная фауна, не считая пещерных крыс и магменных созданий. Тулон стоит в нескольких шагах от кратера, опершись на топор. На его лице выражение задумчивости сменяется улыбкой - похоже, обитатели кратера не в настроении воевать, и стена будет закончена без помех.
Помеха, обладающая пятнистой шкурой, в данный момент неспешно выходит на мягких лапах из-за камня за его спиной.
Тулон резко оборачивается. На его лице улыбка сменяется оскалом, и оскал снова сменяется улыбкой.
Леопард. Всего лишь леопард.
Додек, выходя из ворот и поднимаясь по пандусу, едва не уронил камень себе на ноги, когда мимо него промчался леопард, а следом - Тулон, задорно размахивавший топором. Хорошенько пройдясь по родословной лидера, он зашагал в сторону кратера. Алит замешкался внутри.
Я не помню, что повело меня на поверхность. Вряд ли это была тревога за Тулона - ну что, в самом деле, может сделать простой хищник одоспешенному профессиональному топорщику? Вряд ли было это и желание помочь дотащить добычу - я прекрасно понимал, что одоспешенный коротконогий топорщик вряд ли догонит быстрого зверя.
Впрочем, по обоим пунктам я ошибался. Я это понял в тот момент, когда спустился по склону вулкана на несколько уровней и увидел леопарда, который меланхолично дожевывал Тулонову руку.
Паскудная тварь даже не была поцарапана. Всех повреждений - синяк на боку.
Тулон был еще жив (разумеется, смерть бы почувствовала вся крепость), но надежды остаться таковым надолго у него не было. Не было бы, даже если бы на моем месте стоял взвод легендарных арбалетчиков, а указ "Об обязательном медицинском сопровождении всех экспедиций Горного Дома" уже вступил в силу.
Ни один врач не вылечит множественные травматические ампутации, не имея в распоряжении ни капли воды.
Леопард посмотрел на меня.
Не смотри на меня, сволочь. Ты только что обезглавил экспедиционную команду Горного Дома. Хочешь до кучи закусить фермером?
Кажется, хочет.
БЕЖААААААААААААААААТЬ!!!!!!!!
Я врываюсь в ворота, едва не сбив Алит. Она смотрит на меня.
Дварфийскими исследователями давно описан феномен "коллективного сознательного" дварфов. Простой пример - крепость в опасности, в подземелье обнаружен монстр, шахтеры спасаются бегством, остальные ничего не знают.
Но тем не менее кто-то обязательно нажмет рычаг, запирающий подземные ворота - точно так, чтобы отсечь шахтеров от твари. А солдаты разом прекратят тренировку, схватят боевое оружие и рванут на нижние уровни. При этом ни первый, ни вторые все так же не знают о характере угрозы да и вообще о ее существовании.
" - Зачем ты нажал его, Урист? - Не знаю. Как будто кто-то сказал мне сверху "нужно нажать рычаг номер шесть"..."
" - Куда вы бежите, ребята? - На нижние уровни! - Зачем? - Да это... как будто бы в голове что-то щелкнуло, мол, "четвертый сквад на минус шестой СРОЧНО"..."
Алит смотрит на меня. С момента моего входа в крепость прошла всего секунда или две. Я не успел ей ни о чем сказать.
Но её рука уже жмет рычаг. И прежде, чем я успеваю обьяснить ей, что у входа в крепость ошивается леопард, мы уже гарантированно потеряли лидера и затея со стеной откладывается на неопределенный срок, она подныривает под вытесанный ею же четыре месяца назад фладгейт.
Через минуту все, то есть четыре со мной, оставшихся внутри дварфа в курсе, что Тулон влип, а двое каменщиков блокированы на поверхности. Через час мы уже почти решаем открыть ворота и послать кого-то разведать ситуацию. Но впрочем, мы так и не успеваем этого сделать.
Я ведь уже упоминал, что мы чувствуем смерть?
Сначала холод. Просто ледяной холод, как будто бы твое тело уже давно остыло. Холод исчезает, оставляя за собой лишь простые, как гвоздь в крышке гроба, слова:
"Тулон Фебдасл, топорщик, истек кровью. Сквад Трасд Слинг уничтожен."
Потом боль. И жар. Как будто упал в магму. Но гораздо сильнее боли от ожога - боль от того, что мы слышим:
"Тодек Треммлдглоус сгорел заживо."
"Алит Пэйджспринклд сгорела заживо."
Еще одна ошибка. Обитатели кратера отнюдь не боялись одинокого дварфа с топором - они просто выбирали самый удобный момент для своего появления.
Если я выживу, я задушу этих чертей голыми руками.
Дварфийскими исследователями давно описан и ряд весьма интересных закономерностей, получивших название "законы Уриста".
Суть их в том, что если четверо дварфов заперты в крепости с годовыми запасами еды и выпивки на всего лишь одну долгую зиму, то кому-то из них точно хана.
Нет, сначала мы собираемся вместе на перекрестке тоннелей у входа. Мы выбираем нового лидера - им стала Ингвиш. Мы перераспределяем обязанности - тогда-то Экс и ляпнул, что он-де теперь экс-шахтер, и получил свое прозвище. Я собираю с поля остатки урожая. Новых грибов я не высаживаю - нам нескоро понадобится много пищи. Моном делает несколько каменных гробов - возможно, когда импы уйдут с поверхности, мы сможем похоронить товарищей. Экс и Ингвиш некоторое время перетаскивают на нижних уровнях руду, потом понимают бессмысленность этого дела в текущих условиях и переключаются на другие работы.
Первым накрыло Экса. Не было ни героических поз, ни молящих жестов, какие любят изображать на фресках начинающие художники. Он просто безо всяких прелюдий бросился на Монома, и я не успел ступить и шага, как тот был мертв. Экс так и не расстался с киркой.
Потом он неделю ходит то за мной, то за Ингвиш, и говорит, и умоляет, и обьясняет все проклятым дварфийским безумием, и мы опускаем глаза и прощаем его по многу раз, и так продолжается до тех пор, пока в ответ на очередные его слова Ингвиш не швыряет в него каменный блок. Экс бросается вниз по лестнице. Второй блок летит в стену, а третий достается мне.
Я очнулся на полу (и было бы странно, если бы это произошло где-то еще, благодаря непревзойденному планированию и мудрейшей торговле скотины Тулона у нас на складе ровно восемь единиц дерева, и те приберегли на случай, если будет нужен уголь для плавильни), и первым делом припал к удачно подвернувшейся бочке с элем. Тремя метрами дальше обнаружился Экс. Невозмутимо поедая толстошлемник, он просвещает меня, что был я в отрубе всего ничего, Ингвиш успокоилась и спит, а у меня даже серьезного синяка не останется.
Я обдумываю его слова, почему-то они не кажутся мне образцом правдивости и логики. По правде говоря, этот коротышка (даже для дварфа!) меня просто бесит. Впрочем, мой фермерский, с острым и тонким лезвием, специально приспособленный для срезания толстошлемников нож при мне, и, похоже, пора взять кое-какие нити в свои руки.
Когда я очнулся в следующий раз, на том же черном полу, но в другом месте, Экс так же сидел рядом, а моя правая рука была в крови... не по локоть. Всего лишь по середину предплечья. А сволочное дварфийское чутье немедленно поспешило ехидно прошептать на ухо:
«Ингвиш Смиткнот, носильщица, истекла кровью».
Экс видит, что я очнулся.
« - Ага, приятель. Добро пожаловать в клуб...»
Экс рассказывает мне все без прикрас. Сначала я бросился на него, но не догнал. Потом, очевидно, в дань традиции, пошвырял мебель, раздолбал механизм открывания двери, и - когда Экс уже грешным делом подумал, что я успокоился - прошел в кухню, где спала Ингвиш, воткнул нож ей в печень, затем, похоже, очнулся, с ужасом взглянул на тело и упал - то ли в обморок, то ли спать.
« - Если тебя это утешит, то она, похоже, даже не проснулась...»
Точно, старина. Утешил.
Остаток зимы проходит так, как и должен был пройти при таких обстоятельствах. Мы ходим по коридорам, то я за Эксом, то он за мной, и в бессильной злобе орем друг на друга. Потом успокаиваемся, садимся на пол и выбираем нового лидера - меня. Затем Экс снова орет добрых полчаса, после чего со смущенной улыбкой признается, что всегда мечтал наорать на лидера экспедиции, хоть какого-нибудь.
Мы выполняем нехитрую работу по крепости. Убираем тела в приготовленные гробы и оставляем в одном из дальних проходов - ни сил, ни времени делать отдельную гробницу. Чиним механизмы ворот. Прибираем разбросанные в припадках вещи. Мы ждем весны. Ждем пополнения.
Крепость Пристконстракт должна жить.
Они здесь.
Дварфийское чутье не обманывает нас. К нам идут мигранты. Простое, не связанное с магическим чутьем предчувствие намекает - много. Много мигрантов.
Они мнутся у подножия, не смея ступить и шагу дальше. Их чутье говорит им, что дороги в крепость нет.
Рыболовы, мыловары, крестьяне...
Они слабы, они ничего не умеют, они не смогут противостоять огненным чудищам.
Если они дойдут до крепости, то она выживет.
Если нет...
Четвертая категория.
Сейчас я знаю, что думает тот дух, который незримо управляет крепостью. Руками одного из нас он нажмет на рычаг, открывающий ворота.
Мигранты пойдут. Сначала медленно, потом ускоряя шаг, тонкой цепью - к спасительным воротам.
Часть - дойдет.
Большинство - погибнет в лапах импов.
Затем - еще полгода или год растянутой агонии крепости, новая партия в несколько десятков дварфов, из которых до ворот дойдут двое-трое.
Через пару лет они перестанут приходить.
Он готов на такой риск. Он надеется, что выживет больше, чем пара-тройка. Но он понимает мизерность этого шанса.
Мы с Эксом стоим у ворот. Мы переглядываемся. Мы пока не знаем, кому выпадет нажать рычаг.
Выпадает мне.
Щелчок.
Ворота начинают медленно подниматься.
Я чувствую, что мигранты начали движение.
Не для того Армок дал нам свободу воли...
Ладно, хватит слов. Лишнее.
Просто... парень за рулем... что ты скажешь на ЭТО?
Мы с Эксом синхронно подныриваем под ворота.
Плато почти не изменилось. Черный песок все так же хрустит под ногами. У кратера лежат останки двоих наших товарищей. Останки Тулона ниже по склону, мигранты пройдут мимо них.
Импы ждут. Они еще не поняли.
- Эй, черти! - кричу я - Вы помните? Я вам кое-что обещал!!!
Я бросаюсь к ближайшему, хватаю его за горло, прямо за эти языки пламени, резко сдавливаю, налегаю, доворачиваю...
Хруст. Минус один.
Экс разделывает киркой второго.
Следующий бежит. Мы догоняем его и беремся за него вдвоем.
Иммигранты бросаются в бой. Никто из них не вооружен.
Дурной пример заразителен?
Иногда сглупить всем вместе - единственный путь к победе.
Я лежу на чёрном песке, перемешанном с пеплом. Боль в ноге уже прошла. Крови почти нет - от огня сосуды культи закупорились. В тринадцати метрах от меня Экс. Он жив, без сознания, но конечностей у него еще меньше, чем у меня. Поодаль лежат другие.
Только что мы голыми руками уничтожили десяток импов. Потеряно всего семь дварфов, считая нас с Эксом. Спасено пятнадцать из двадцати мигрантов. Остальные - здесь, с нами, на черном песке. Все живы. Все умирают.
Нас невозможно спасти, и я не виню оставшихся в живых за то, что они вошли в крепость и закрыли вход. Экс, кажется, против - только что он очнулся, но нездоровый блеск в единственном целом глазу ничего хорошего не предвещал.
Впрочем, даже припадок ярости берсерка дал ему лишь возможность, оставляя кровавый след, проползти несколько метров по направлению ко мне и испустить дух.
Я все же зол на мигрантов - ровно до того момента, как вижу их, всех до единого, выходящих из наших ворот. С камнями в руках.
Слава Армоку, они догадались.
Тулон, ты все же гений.
Пока вокруг нас возводят стену, я обдумываю события последнего года. Вспоминаю и Дом, и как нам зачитывали приказ короля об отправке экспедиций, и как Тулон зачитывал нам ту самую неизменную инструкцию уже здесь, на месте.
Здесь, в Пристконстракт.
Последний камень уложен. Они ушли.
Пятнадцать дварфов сделают из этого захолустья конфетку за год. Еще через пять лет здесь будет мощнейший форт. Если повезет - это место станет новым Домом.
Возможно, когда-нибудь отсюда выйдут новые экспедиции. И в одной из них тоже найдеться дварф, который на пару с товарищем поступит глупо и спасет не всех, но большинство.
И тогда...
Неважно.
Пристконстракт будет жить.
«Сарвеш Обсвесселс, фермер, умер от жажды. Да хранит Армок его душу.»
Основано на реальных событиях.
ПОВЕЛЕВАЮ..."
Девять букв. Один год. Двенадцать жизней.
Когда камень колонн тронного зала начинает покрываться трещинами, короли дварфов рассылают по миру зерна цивилизации - команды, неизменным количеством в 7 дварфов, с нехитрым скарбом, небольшим запасом провизии и одной и той же инструкцией с печатью Горного Дома и последним напутствием - "Strike the earth!"
Какие-то семена взойдут мощными фортами, и станут опорой могущества Дома.
Другие десятками лет не будут тревожить покой окрестностей даже поступью охотника, а затем внезапно извергнут из недр своих колоссальное сооружение, которое затмит величие всех инженеров прошлого и станет опорой славы Дома.
Третье - одно из всех - падет в почву, сдобренную божественным адамантином, и примет в себя королевскую семью, и станет новым Горным Домом.
А про десять тысяч четвертых не останется и памяти.
Сейчас я лежу на чёрном песке, перемешанном с пеплом. Боль в ноге уже прошла. Крови почти нет - от огня сосуды культи закупорились. В тринадцати метрах от меня Экс, его настоящего имени я не запомнил. Он жив, без сознания, но конечностей у него еще меньше, чем у меня. Поодаль лежат другие. Их имена я не знал никогда и никогда не узнаю.
Нам нельзя, никак нельзя быть четвертыми...
Когда Тулон сказал, что мы высадимся у вулкана, никому и в голову не пришло огорчатся. Вулкан - это легкий доступ к магме. Магма - это обогрев, защита и замена древесного угля для доменных печей. Тулон был лесорубом, но никто и не подумал упрекнуть его в том, что он якобы облегчает себе жизнь.
До того момента, как мы прибыли на место и обнаружили, что деревьев в округе нет вообще. Как и воды.
Впрочем, кривотолки скоро исчерпали себя - черный песок легко копался, мы быстро обустроили защищенный вход в нашу будущую крепость. Песок оказался достаточно влажен для того, чтобы я начал выращивать толстошлемники. Шахтеры обнаружили несколько видов руд, в том числе и гематит. На минус четвертом уровне , над выдающимся отростком вулканического канала, развернули печь и кузницу, и Экс выковал для Тулона комплект латных доспехов.
До начала осени мы всей крепостью расчищали от камней место под огромный склад рядом с кузницей. Тем временем Тулон наблюдал за изредка выползавшими из кратера вулкана созданиями и хмурился.
В тот вечер он собрал нас всех и просто сказал:
- Мы построим стену вокруг кратера.
- ??!
- Караван и посредник Дома уехали полмесяца назад. Через полгода можно ожидать мигрантов... а с таким раскладом у них есть все шансы даже не дойти до наших ворот.
- ..!
- Я лично обеспечу охрану строительства, на случай, если этим тварям вздумается выйти сейчас. И вообще, подумайте, что проще - построить стену сейчас или вытесать пару десятков гробов потом?
- !!!
Пока Алит и Додек, умевшие работать с кладкой, собирали инструмент, Тулон, в полном боевом облачении и с верным топором наперевес, дернул рычаг, открывающий ворота.
- Жду у кратера - произнес он и вышел, немного пригнувшись под поднимающимися воротами.
Тишина. У подножия вулкана несколько верблюдов - похоже, единственная местная фауна, не считая пещерных крыс и магменных созданий. Тулон стоит в нескольких шагах от кратера, опершись на топор. На его лице выражение задумчивости сменяется улыбкой - похоже, обитатели кратера не в настроении воевать, и стена будет закончена без помех.
Помеха, обладающая пятнистой шкурой, в данный момент неспешно выходит на мягких лапах из-за камня за его спиной.
Тулон резко оборачивается. На его лице улыбка сменяется оскалом, и оскал снова сменяется улыбкой.
Леопард. Всего лишь леопард.
Додек, выходя из ворот и поднимаясь по пандусу, едва не уронил камень себе на ноги, когда мимо него промчался леопард, а следом - Тулон, задорно размахивавший топором. Хорошенько пройдясь по родословной лидера, он зашагал в сторону кратера. Алит замешкался внутри.
Я не помню, что повело меня на поверхность. Вряд ли это была тревога за Тулона - ну что, в самом деле, может сделать простой хищник одоспешенному профессиональному топорщику? Вряд ли было это и желание помочь дотащить добычу - я прекрасно понимал, что одоспешенный коротконогий топорщик вряд ли догонит быстрого зверя.
Впрочем, по обоим пунктам я ошибался. Я это понял в тот момент, когда спустился по склону вулкана на несколько уровней и увидел леопарда, который меланхолично дожевывал Тулонову руку.
Паскудная тварь даже не была поцарапана. Всех повреждений - синяк на боку.
Тулон был еще жив (разумеется, смерть бы почувствовала вся крепость), но надежды остаться таковым надолго у него не было. Не было бы, даже если бы на моем месте стоял взвод легендарных арбалетчиков, а указ "Об обязательном медицинском сопровождении всех экспедиций Горного Дома" уже вступил в силу.
Ни один врач не вылечит множественные травматические ампутации, не имея в распоряжении ни капли воды.
Леопард посмотрел на меня.
Не смотри на меня, сволочь. Ты только что обезглавил экспедиционную команду Горного Дома. Хочешь до кучи закусить фермером?
Кажется, хочет.
БЕЖААААААААААААААААТЬ!!!!!!!!
Я врываюсь в ворота, едва не сбив Алит. Она смотрит на меня.
Дварфийскими исследователями давно описан феномен "коллективного сознательного" дварфов. Простой пример - крепость в опасности, в подземелье обнаружен монстр, шахтеры спасаются бегством, остальные ничего не знают.
Но тем не менее кто-то обязательно нажмет рычаг, запирающий подземные ворота - точно так, чтобы отсечь шахтеров от твари. А солдаты разом прекратят тренировку, схватят боевое оружие и рванут на нижние уровни. При этом ни первый, ни вторые все так же не знают о характере угрозы да и вообще о ее существовании.
" - Зачем ты нажал его, Урист? - Не знаю. Как будто кто-то сказал мне сверху "нужно нажать рычаг номер шесть"..."
" - Куда вы бежите, ребята? - На нижние уровни! - Зачем? - Да это... как будто бы в голове что-то щелкнуло, мол, "четвертый сквад на минус шестой СРОЧНО"..."
Алит смотрит на меня. С момента моего входа в крепость прошла всего секунда или две. Я не успел ей ни о чем сказать.
Но её рука уже жмет рычаг. И прежде, чем я успеваю обьяснить ей, что у входа в крепость ошивается леопард, мы уже гарантированно потеряли лидера и затея со стеной откладывается на неопределенный срок, она подныривает под вытесанный ею же четыре месяца назад фладгейт.
Через минуту все, то есть четыре со мной, оставшихся внутри дварфа в курсе, что Тулон влип, а двое каменщиков блокированы на поверхности. Через час мы уже почти решаем открыть ворота и послать кого-то разведать ситуацию. Но впрочем, мы так и не успеваем этого сделать.
Я ведь уже упоминал, что мы чувствуем смерть?
Сначала холод. Просто ледяной холод, как будто бы твое тело уже давно остыло. Холод исчезает, оставляя за собой лишь простые, как гвоздь в крышке гроба, слова:
"Тулон Фебдасл, топорщик, истек кровью. Сквад Трасд Слинг уничтожен."
Потом боль. И жар. Как будто упал в магму. Но гораздо сильнее боли от ожога - боль от того, что мы слышим:
"Тодек Треммлдглоус сгорел заживо."
"Алит Пэйджспринклд сгорела заживо."
Еще одна ошибка. Обитатели кратера отнюдь не боялись одинокого дварфа с топором - они просто выбирали самый удобный момент для своего появления.
Если я выживу, я задушу этих чертей голыми руками.
Дварфийскими исследователями давно описан и ряд весьма интересных закономерностей, получивших название "законы Уриста".
Суть их в том, что если четверо дварфов заперты в крепости с годовыми запасами еды и выпивки на всего лишь одну долгую зиму, то кому-то из них точно хана.
Нет, сначала мы собираемся вместе на перекрестке тоннелей у входа. Мы выбираем нового лидера - им стала Ингвиш. Мы перераспределяем обязанности - тогда-то Экс и ляпнул, что он-де теперь экс-шахтер, и получил свое прозвище. Я собираю с поля остатки урожая. Новых грибов я не высаживаю - нам нескоро понадобится много пищи. Моном делает несколько каменных гробов - возможно, когда импы уйдут с поверхности, мы сможем похоронить товарищей. Экс и Ингвиш некоторое время перетаскивают на нижних уровнях руду, потом понимают бессмысленность этого дела в текущих условиях и переключаются на другие работы.
Первым накрыло Экса. Не было ни героических поз, ни молящих жестов, какие любят изображать на фресках начинающие художники. Он просто безо всяких прелюдий бросился на Монома, и я не успел ступить и шага, как тот был мертв. Экс так и не расстался с киркой.
Потом он неделю ходит то за мной, то за Ингвиш, и говорит, и умоляет, и обьясняет все проклятым дварфийским безумием, и мы опускаем глаза и прощаем его по многу раз, и так продолжается до тех пор, пока в ответ на очередные его слова Ингвиш не швыряет в него каменный блок. Экс бросается вниз по лестнице. Второй блок летит в стену, а третий достается мне.
Я очнулся на полу (и было бы странно, если бы это произошло где-то еще, благодаря непревзойденному планированию и мудрейшей торговле скотины Тулона у нас на складе ровно восемь единиц дерева, и те приберегли на случай, если будет нужен уголь для плавильни), и первым делом припал к удачно подвернувшейся бочке с элем. Тремя метрами дальше обнаружился Экс. Невозмутимо поедая толстошлемник, он просвещает меня, что был я в отрубе всего ничего, Ингвиш успокоилась и спит, а у меня даже серьезного синяка не останется.
Я обдумываю его слова, почему-то они не кажутся мне образцом правдивости и логики. По правде говоря, этот коротышка (даже для дварфа!) меня просто бесит. Впрочем, мой фермерский, с острым и тонким лезвием, специально приспособленный для срезания толстошлемников нож при мне, и, похоже, пора взять кое-какие нити в свои руки.
Когда я очнулся в следующий раз, на том же черном полу, но в другом месте, Экс так же сидел рядом, а моя правая рука была в крови... не по локоть. Всего лишь по середину предплечья. А сволочное дварфийское чутье немедленно поспешило ехидно прошептать на ухо:
«Ингвиш Смиткнот, носильщица, истекла кровью».
Экс видит, что я очнулся.
« - Ага, приятель. Добро пожаловать в клуб...»
Экс рассказывает мне все без прикрас. Сначала я бросился на него, но не догнал. Потом, очевидно, в дань традиции, пошвырял мебель, раздолбал механизм открывания двери, и - когда Экс уже грешным делом подумал, что я успокоился - прошел в кухню, где спала Ингвиш, воткнул нож ей в печень, затем, похоже, очнулся, с ужасом взглянул на тело и упал - то ли в обморок, то ли спать.
« - Если тебя это утешит, то она, похоже, даже не проснулась...»
Точно, старина. Утешил.
Остаток зимы проходит так, как и должен был пройти при таких обстоятельствах. Мы ходим по коридорам, то я за Эксом, то он за мной, и в бессильной злобе орем друг на друга. Потом успокаиваемся, садимся на пол и выбираем нового лидера - меня. Затем Экс снова орет добрых полчаса, после чего со смущенной улыбкой признается, что всегда мечтал наорать на лидера экспедиции, хоть какого-нибудь.
Мы выполняем нехитрую работу по крепости. Убираем тела в приготовленные гробы и оставляем в одном из дальних проходов - ни сил, ни времени делать отдельную гробницу. Чиним механизмы ворот. Прибираем разбросанные в припадках вещи. Мы ждем весны. Ждем пополнения.
Крепость Пристконстракт должна жить.
Они здесь.
Дварфийское чутье не обманывает нас. К нам идут мигранты. Простое, не связанное с магическим чутьем предчувствие намекает - много. Много мигрантов.
Они мнутся у подножия, не смея ступить и шагу дальше. Их чутье говорит им, что дороги в крепость нет.
Рыболовы, мыловары, крестьяне...
Они слабы, они ничего не умеют, они не смогут противостоять огненным чудищам.
Если они дойдут до крепости, то она выживет.
Если нет...
Четвертая категория.
Сейчас я знаю, что думает тот дух, который незримо управляет крепостью. Руками одного из нас он нажмет на рычаг, открывающий ворота.
Мигранты пойдут. Сначала медленно, потом ускоряя шаг, тонкой цепью - к спасительным воротам.
Часть - дойдет.
Большинство - погибнет в лапах импов.
Затем - еще полгода или год растянутой агонии крепости, новая партия в несколько десятков дварфов, из которых до ворот дойдут двое-трое.
Через пару лет они перестанут приходить.
Он готов на такой риск. Он надеется, что выживет больше, чем пара-тройка. Но он понимает мизерность этого шанса.
Мы с Эксом стоим у ворот. Мы переглядываемся. Мы пока не знаем, кому выпадет нажать рычаг.
Выпадает мне.
Щелчок.
Ворота начинают медленно подниматься.
Я чувствую, что мигранты начали движение.
Не для того Армок дал нам свободу воли...
Ладно, хватит слов. Лишнее.
Просто... парень за рулем... что ты скажешь на ЭТО?
Мы с Эксом синхронно подныриваем под ворота.
Плато почти не изменилось. Черный песок все так же хрустит под ногами. У кратера лежат останки двоих наших товарищей. Останки Тулона ниже по склону, мигранты пройдут мимо них.
Импы ждут. Они еще не поняли.
- Эй, черти! - кричу я - Вы помните? Я вам кое-что обещал!!!
Я бросаюсь к ближайшему, хватаю его за горло, прямо за эти языки пламени, резко сдавливаю, налегаю, доворачиваю...
Хруст. Минус один.
Экс разделывает киркой второго.
Следующий бежит. Мы догоняем его и беремся за него вдвоем.
Иммигранты бросаются в бой. Никто из них не вооружен.
Дурной пример заразителен?
Иногда сглупить всем вместе - единственный путь к победе.
Я лежу на чёрном песке, перемешанном с пеплом. Боль в ноге уже прошла. Крови почти нет - от огня сосуды культи закупорились. В тринадцати метрах от меня Экс. Он жив, без сознания, но конечностей у него еще меньше, чем у меня. Поодаль лежат другие.
Только что мы голыми руками уничтожили десяток импов. Потеряно всего семь дварфов, считая нас с Эксом. Спасено пятнадцать из двадцати мигрантов. Остальные - здесь, с нами, на черном песке. Все живы. Все умирают.
Нас невозможно спасти, и я не виню оставшихся в живых за то, что они вошли в крепость и закрыли вход. Экс, кажется, против - только что он очнулся, но нездоровый блеск в единственном целом глазу ничего хорошего не предвещал.
Впрочем, даже припадок ярости берсерка дал ему лишь возможность, оставляя кровавый след, проползти несколько метров по направлению ко мне и испустить дух.
Я все же зол на мигрантов - ровно до того момента, как вижу их, всех до единого, выходящих из наших ворот. С камнями в руках.
Слава Армоку, они догадались.
Тулон, ты все же гений.
Пока вокруг нас возводят стену, я обдумываю события последнего года. Вспоминаю и Дом, и как нам зачитывали приказ короля об отправке экспедиций, и как Тулон зачитывал нам ту самую неизменную инструкцию уже здесь, на месте.
Здесь, в Пристконстракт.
Последний камень уложен. Они ушли.
Пятнадцать дварфов сделают из этого захолустья конфетку за год. Еще через пять лет здесь будет мощнейший форт. Если повезет - это место станет новым Домом.
Возможно, когда-нибудь отсюда выйдут новые экспедиции. И в одной из них тоже найдеться дварф, который на пару с товарищем поступит глупо и спасет не всех, но большинство.
И тогда...
Неважно.
Пристконстракт будет жить.
«Сарвеш Обсвесселс, фермер, умер от жажды. Да хранит Армок его душу.»
Основано на реальных событиях.
Кто автор?
ОтветитьУдалитьНе знаю, кто-то с Дфача
ОтветитьУдалитьАхуенчик, пойду сыграю одну крепость, а то не играл месяца 2
ОтветитьУдалить